«Ты бы стала спать с человеком, у которого ВИЧ?», — спросил меня сходу парнишка на сайте знакомств. Дело было давно, но если честно, мне до сих пор неловко за моё «нет». Не потому, что я отказалась. Вполне вероятно, что я сделала бы то же самое, будь он отрицательным. Мне неловко, потому что я сделала это, даже не спросив себя, интересен ли мне человек. Я не спросила ни про имя, ни про интересы, ни про взгляды на жизнь. Он так и остался никем, но с ВИЧ-положительным статусом.
Тогда я ничего не знала о ВИЧ. Я думала, что это обязательно заразно, неизлечимо и смертельно. Думала, что существует много жертв ВИЧ-террора (помните дикие истории с иголками в метро и кинотеатрах?), что через пару лет болезнь обязательно заканчивается СПИДом и смертью и что люди точно отворачиваются от ВИЧ-позитивных.
Мне крупно повезло узнать, что в наше время все это мифы, еще до того, как я сама стала ВИЧ+. Получив свой положительный тест, я сначала решила, что никому никогда не скажу. Но потом поняла, что у меня нет на это ни одной адекватной причины. Ровно год назад я написала об этом в Facebook, и, кажется, это стало одним из лучших решений в моей жизни.
«С тобой можно есть с одной ложки?»
«А с тобой можно есть с одной ложки?», — спрашивает моя подруга, сидя напротив меня. Она одной из первых узнала, что у меня ВИЧ, и, надо сказать, оказалась совсем не готовой к такому повороту событий. Для нее эта болезнь всегда оставалась кадрами из фильмов или картинками со страниц Speed-инфо, но точно не чем-то, что может случиться здесь, с ее подругой, в метре от нее.
«Не поверишь, — отвечаю я, — со мной не только есть, но даже заниматься сексом без презерватива можно». В ответ на удивленный взгляд я поясняю, что ВИЧ передается только жидкостями организма. И в каждой из них содержится разное количество вируса. Больше всего – в крови, чуть меньше – в сперме, еще в десятки раз меньше – в вагинальных выделениях, и совсем чуточку – в грудном молоке.
В слюне, конечно, он тоже есть, но его так мало, что, если кто-то хочет заразиться ВИЧ через поцелуй, ему придется вырвать себе зуб и влить в открытую рану примерно три литра слюны одномоментно. Мы заливисто хохочем, пытаясь представить настолько слюнявый поцелуй. Дальше жизнерадостно представляем, что же нужно делать, чтобы заразиться через пот, мочу, рвоту, общее полотенце. И, должна признать, таким экспериментам над человеческим телом позавидовал бы сам Стивен Кинг.
Потом подруга спрашивает, а как же теперь у меня с сексом будет, и я поясняю, что, во-первых, риск заражения при одном незащищенном контакте вовсе не 100%, как многие считают, а всего 1, то есть один из ста половых контактов может закончиться заражением. И жаль, что нет какой-то вывески или рекламы по телеку: «Сегодня тот самый 53-й контакт с этим человеком, и он закончится плохо, лучше воспользуйтесь презервативом». Никто не скажет, какой по счету контакт будет тем самым одним процентом.
Потом мы рассуждаем о передаче через кровь и треклятых ранках на губах. Я акцентирую: не через кровь, а кровь в кровь! ВИЧ не умеет проходить сквозь кожу. То есть даже если ты решишь полежать в луже ВИЧовой крови, с тобой ничего не случится. ВИЧ заходит погостить только через слизистую или когда его с кровью вкалывают прямо в кровоток.
Ну а что касается секса со мной, я поясняю, что уже несколько месяцев каждый день, минута в минуту, принимаю антиретровирусную терапию. Это препараты, которые блокируют способность вируса размножаться в моей крови. И теперь у меня «неопределяемая вирусная нагрузка». Это когда количество вируса в моей крови настолько мало, что его даже тест-системы определить не могут. И исследование Partner несколько лет назад доказало, что человек с этой самой неопределяемой вирусной нагрузкой становится безопасным.
Существует только два способа заразиться от меня – перелить стаканчик (а может и литр) моей крови или продать меня на черном рынке на органы. Других возможностей заполучить от меня ВИЧ еще не придумали.
Я вижу, как меняется ее взгляд. Моя подруга тянется через стол и ест мороженое, зачерпывая из моей креманки моей же ложкой. Это — история про доверие.
«Кому из нас будет будет страшнее?»
«Так с тобой теперь и сексом не займешься», — говорит моей подруге знакомый, когда она рассказывает, что у нее СПИД. И она вместо объяснений посылает его к черту. К слову, по статистике больше 70% ВИЧ-позитивных женщин никогда не раскрывали свой статус партнерам. Еще часть – делали это только с избранными людьми, которым исключительно доверяли, зная, что не придется беспричинно терпеть кучу оскорблений.
Я не всем и не всегда говорила, что у меня ВИЧ. Это было обязательным правилом только пока не была безопасной. Согласно исследованиям, если человек больше 6 месяцев поддерживает неопределяемую вирусную нагрузку и продолжает лечение, то он остается стабильно безопасным. Человек с ВИЧ должен рассказывать о статусе тем, с кем что-то было до выяснения статуса, и тем, чье здоровье может подвергаться риску.
Я так и делала. А потом стала безопасной. И, продолжая предохраняться, уже не всегда рассказывала о статусе. Кто захочет портить себе приятный вечер вероятной истерикой и долгим ликбезом? Пока я не могла гарантировать партнеру безопасности, я всегда оставляла выбор за ним: рисковать или нет (но «нет презерватива – нет секса» — всегда правило №1). Когда же выбор стал между «не рисковать» и «не рисковать», я стала иногда позволять делать выбор уже не партнерам, а себе — рисковать мне, рассказывая о статусе, или нет.
Точно так же, боясь оскорблений и стигмы, тысячи людей предпочитают и вовсе не знать о своем статусе (не важно, с каким знаком он будет). По статистике, каждый пятый ВИЧ-инфицированный, еще не знает, что у него ВИЧ…(первые симптомы многих серьезных заболеваний проявляются, как простое ОРВИ). Бить тревогу, как правило, люди начинают тогда, когда иммунитет их упал настолько, что врачи диагностируют СПИД.
Моей подруге понадобилось много времени, чтобы объяснить посланному к черту парню, что СПИД – это не то, насколько она опасна для окружающих. СПИД – это насколько окружающие опасны для нее. К сожалению, она узнала о своем диагнозе довольно поздно. Хотя лекарства уже сделали ее тем самым непередающим партнером, для того, чтобы хотя бы немного укрепить разрушенный иммунитет, ей понадобится еще много времени. И порвись у них презерватив во время секса, это не она может заразить парня ВИЧ, это он, не сдававший никаких тестов последние несколько лет, может убить ее, наградив каким-то простым заболеванием, о носительстве которого даже не подозревает.
Парень взял свои слова обратно. А тесты стали обязательной программой каждые три месяца. Это история об ответственности за свое здоровье.
«Это удивительно, обнять человека с ВИЧ, и понять, что тебе хорошо»
«Я так запачкаю тебя кровью», — говорю я, показывая на потёки красной жижи на моем лице. «Ничего, оно того стоит», — отвечает он. Я улыбаюсь и таки обнимаю его, оставляя на голубой джинсовой рубашке кровавые следы.
Мы познакомились случайно, на хэллоуинском маскараде. Несколько часов проскакали на танцполе, а когда я собиралась домой, он тактично, но настойчиво уговаривал меня остаться, заманивал танцами, просмотром кино и даже собственноручно приготовленным завтраком. Я в сотый раз отказалась и уехала домой.
Позже в переписке он попросил меня объяснить, почему я сбежала. Среди прочих причин, я рассказываю ему о своем ВИЧ-статусе и, кажется, он откровенно шокирован. Я тут же рассказала ему, что в ближайшие лет 50 от ВИЧ не умру, что безопасна и что вообще половина того, что люди думают о ВИЧ, не имеет с реальностью ничего общего.
Он спрашивал и спрашивал, а я рассказывала и рассказывала. Когда он сказал, что ему меня жаль, потому что у меня не будет детей, я рассказала, что, во-первых, у меня уже есть ребенок, с которым все в порядке, а во-вторых, даже без лекарств шансы родить здорового ребенка — примерно 75%, а с лекарствами — целых 98%! Когда он говорит, что читал много статей о том, как люди заражаются, сев на иглу с ВИЧовой кровью, я объясняю, что заразиться так — сложнее, чем сорвать джекпот в лотерее. Кровь должна быть свежей, иметь высокую концентрацию вируса и попасть в кровоток в нужном количестве. А если на злосчастную иголку эту никто не сел за несколько дней, то у бедного вирусика и вовсе никаких шансов: на открытом воздухе он долго не живет.
Мой новый знакомый благодарит за информацию, а потом признается, что вот уже много лет у него ОКР — психическое расстройство, во время которого преследуют навязчивые мысли и страхи вплоть до панических атак. И больше всего в жизни он боится именно ВИЧ! «Удивительная штука жизнь, — пишет он через пару дней. — Невероятно — понимать, что ты обнял и поцеловал человека с ВИЧ... и тебе хорошо».
Как-то раз он прислал мне фото — окровавленную рубашку, которую он решил не стирать как напоминание о чем-то ценном. Это история о том, как простые знания о реальных вещах помогают победить даже самые большие страхи.
Однажды эпидемии ВИЧ/СПИДа не будет. Но для этого каждый должен не молчать. Учёные говорят, что когда 90% людей в мире будут знать свой ВИЧ-статус (+ или -), 90% тех, кто +, будут принимать лекарства, а 90% тех, кто принимает лекарства, достигнет «неопределяемой вирусной нагрузки» — эпидемии конец.
А вы знаете свой статус?
Читайте также: «Личный опыт: почему в Украине свободнее, чем в Беларуси».
