В Украине 14 декабря отмечается День ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС. За 32 года после катастрофы выпущены книги, сняты фильмы и многое сказано. «Наш Киев» подготовил три истории из воспоминаний людей, которые в 1986 году находились в эпицентре катастрофы.
Атомщики ― первые ликвидаторы и жертвы
Именно работники станции, местные милиционеры и пожарные первыми столкнулись с последствиями аварии. В первые месяцы умер 31 человек. Радиоактивному облучению подверглись 8,4 млн жителей Украины, Беларуси и России. Из них более 400 тысяч человек переселили в не зараженные районы.
На момент аварии, 27-летний Алексей Бреус работал старшим инженером управления блоком №4 Чернобыльской АЭС. Вместе с коллегами боролся за охлаждение поврежденного реактора. За два дня работы получил дозу облучения в 120 БЭР (внесистемная единица измерения эквивалентной дозы ионизирующего излучения — прим. ред.) Сейчас Алексей, инвалид третьей группы, журналист, художник-аматор. Получил медаль «За трудовую доблесть».
По теперешним украинским нормам, доза облучения операторов АЭС не должна превышать двух БЭР в год. Нормы Советского Союза в 1986 году допускали облучение операторов до пяти БЭР в год, для ликвидаторов этот показатель повысили до 25. Абсолютно смертельной считается доза облучения 600 БЭР. Как утверждают медики, доза около 100 БЭР приводит к острой лучевой болезни.
«Я просто приехал на свою очередную рабочую смену. Позже в Чернобыле очень часто из-за высоких уровней радиации рабочая смена ликвидаторов длилась лишь несколько минут. Но в день аварии атомщики, невзирая на смертельные уровни радиации, работали полную восьмичасовую смену или до тех пор, пока могли стоять на ногах. У моего пульта уровень радиации составлял 800 рентген в секунду, что ровно в тысячу раз превышает допустимый уровень для атомщиков, — пишет ликвидатор Алексей Бреус в своих воспоминаниях «Последняя кнопка».
В день аварии атомщики, невзирая на смертельные уровни радиации, работали полную восьмичасовую смену или до тех пор, пока могли стоять на ногах.
Утечку радиации в результате взрыва на четвертом энергоблоке ЧАЭС приравнивают к взрыву 500 атомных бомб, сброшенных в 1945 году на Хиросиму.
«Из турбинного отделения нужно было немедленно удалить масло, чтобы оно не загорелось. А такого масла – более ста тонн в каждом из двух баков возле турбин. Оператору достаточно повернуть ключ на пульте, чтобы масло через большую трубу само вылилось в специальную подземную емкость за пределами здания. Но из-за больших разрушений и разорванных проводов с пульта сделать это было уже невозможно. Двое из операторов пошли в опасную зону и сделали все своими руками. Из-за высокого облучения они погибли, но ценой жизни предотвратили возгорание масла и не допустили превращения четвертого блока в ядерный Везувий», - вспоминает Алексей.
Военные: молодые и ответственные
29-летний сержант Сергей Седов умел водить бронемашину БРДМ 2 РХ и легко согласился на командировку в Чернобыль. Родным сказал, что будет в Ивано-Франковске обучать водителей насосных станций. Сейчас он на пенсии в звании майора, инвалид второй группы.
«Мы знали куда едем, зачем и что может с нами случиться. Может немного недопонимали масштабов трагедии, но молодость взяла свое. Никто из группы не отказался от долга и своих обязанностей. Запомнилось, что много раз за день менял форму одежды. Радиоактивную одежду сбрасывал при помывке в душевой на станции и в Чернобыле – вот, пожалуй, это и была вся наша защита от радиации. От частой смены сапог ноги покрылись кровавыми волдырями, не помогало и умение наматывать портянки. В конце концов, пришлось взять на станции так называемые «белые тапочки» – это типа современных кроссовок», — вспоминает Сергей.
25 мая 1986 года он участвовал в откачке воды из подвалов под транспортными тоннелями 3-4 энергоблоков. На входе в тоннель радиационный фон был 50 БЭР в час.
Радиоактивную одежду сбрасывал при помывке в душевой на станции и в Чернобыле – вот, пожалуй, это и была вся наша защита от радиации.
«При инструктаже на работу выделили всего 15 минут. Я засек время и, не глуша БРДМ, стал ждать, получая свою дозу облучения. Прошло 15 минут, но из группы никто не пришел. Тогда и мне пришлось идти к остальным, — вспоминает Сергей, — Весь тоннель был загазован, работали двигатели машин, а также и танковый двигатель насоса. Но вода не откачивалась. В ожидании чуда, мы провозились еще 30 минут. Работали все. Но чуда не произошло. Когда перегрелась и заклинила пожарная насосная станция, мы выехали из тоннеля. В дальнейшем, эту воду откачали, как мне рассказывали, гидроэлеватором. Почему мы не умерли тогда от выхлопных газов, для меня загадка».
Ликвидаторы-женщины: мамы, бабушки, дочери, жены
Около 10% ликвидаторов были женщины. Они работали на самой станции, в паспортных столах, помогали проводить эвакуацию населения, варили еду, лечили, работали телефонистками, измеряли уровень радиации и многое другое.
В 42 года Альбина Бахмурова работала инженером водно-химической лаборатории на Чернобыльской АЭС. В день трагедии женщина была дома. Ее с дочкой и внуком эвакуировали из Припяти. Вернулась на работу только через месяц после аварии. В обязанности входил химический контроль воды, масла, газа в реакторах.
«На станции было непривычно тихо. Даже вентиляция не работала. Ее включали, но при этом сильно увеличивался радиационный фон. Жутко! Мне, первой женщине на станции, пришедшей после аварии, пришлось работать в сложной радиационной обстановке. Выполняла обязанности начальника лаборатории. Из 99 сотрудников лаборатории вернулись только 5. Вместо шести часов, смены длились по 12. И три часа на дорогу в спецкостюмах. А на улице то лето! — пишет Альбина в своих воспоминаниях Национальному музею «Чернобыль», — Спала по 3-4 часа в сутки. После станции приходилось писать отчеты. И так 51 день подряд».
Альбине вручили медали Ветерана труда, орден «Знак почета», знак участника ликвидации. Она проработала на станции до 1990 года. Присвоили вторую группу инвалидности. Получила дозу облучения в 90 БЕР.
Когда вышла «в свет» вне радиоактивной зоны, ощущала каждой клеточкой, что люди живут другой жизнью, ходят в легких платьях, босоножках!
«Когда вышла «в свет» вне радиоактивной зоны, ощущала каждой клеточкой, что люди живут другой жизнью, ходят в легких платьях, босоножках! На контрасте работа на станции казались страшным сном. Казалось, всегда нужно будет в жару носить спец костюм, респиратор и ботинки, — пишет Альбина, — Смогла бы повторить все? Правильно ли я поступила тогда? Ведь я женщина, мать, бабушка, жена. Могла спрятаться за спинами мужчин. Но, скорее всего, опять бы ринулась в бой. Повышенное чувство ответственности, долга, воспитание ведет по жизни до сих пор».
Для ликвидации последствий катастрофы привлекли более 40 служб и 600 тысяч людей с Советского Союза, 190 тысяч приехали со всей Украины. Активные работы велись 1986—1987 годах. Более 110 тысяч украинских ликвидаторов стали инвалидами. Они получили незабываемые впечатления, нестираемый «ядерный загар», подорванное здоровье и очень ненадежную помощь от государства.
Узнать больше о самой аварии и последствиях чернобыльской катастрофы можно в Национальном музее «Чернобыль» в Киеве. На сайте музея также есть «Книга памяти участников ликвидации», куда внесены имена и данные по 5 000 ликвидаторам.
Читайте также: «No drama, please. Позитивные истории из ВИЧ-позитивной жизни»
