«Дни Турбиных» — тонкий, лиричный, аристократичный фильм. Цитаты из этой картины разлетелись по миру вместе с нашими соотечественниками. Режиссер Владимир Басов очень точно уловил мелодию города, прочувствовал его душу. Но в первую очередь, конечно, душу самого Мастера. Экранизация булгаковской пьесы, пожалуй, была бы излишне театральной в какой-то иной декорации, чем на улицах настоящего, живого Города. Здесь в каждом кадре — киевский дух: в завывании метели за окном, в бархатно-синем небе над Уздыхальницей, в тревожном уюте «за кремовыми шторами».
— А как же вы селедку без водки есть будете?
В первых же кадрах ленты — сказочный и величавый Владимир на склонах Днепра. На экране — 1918-й, но зритель, конечно, разглядит современные мосты: Патона, Железнодорожный (тогда еще без пары), ведь кино снято в 1976-м.
Далее — сам дом Турбиных. По пьесе это №13 по Алексеевскому спуску. Его прототип — 13-й же номер на Андреевском. Сегодня дом-музей, а на момент съемок — жилой дом. Однако в фильме роль Турбинского исполняет совсем другой особнячок — №20б. В нем легко узнаем нынешний Театр на Подоле (малая сцена).
Именно здесь на первом этаже (по фильму) жили Лисовичи, а на втором — Турбины. Вот у парадного подъезда Мышлаевскому и Студзинскому от отчаяния приходит в голову небанальная мысль: «Если теперь не выпить — повеситься можно». Сравниваем с современным входом в театр.
В следующем кадре герои поднимаются по лестнице в сторону Замковой горы. Теперь этот просвет между особняками занимают террасы кафе по обе стороны новой лестницы.
— Люблю, чтобы дома было уютно — без женщин и детей. Как в казарме
Киевский 1918-й год стал годом потрясений: страх перед неизвестностью, растерянность, крушение основ и жизненных устоев. Авторам фильма удалось тонко передать булгаковские интонации не только в камерных квартирных сценах, но и в бушующих уличных волнениях. Вот оратор взобрался на постамент памятника Хмельницкому.
Однако слушающая его публика снята совсем в другом месте. Это Боричев ток: за спинами людей — Покровский монастырь.
А в этой сцене узнаем Покровскую улицу: этот же монастырь и колокольню видим уже с противоположной стороны.
— А пальтишко я взял у дворника напрокат. Это беспартийное пальтишко
Резиденция гетмана. Автомобиль выезжает в сумерках из ворот Мариинского дворца. Все, как было в ту суровую киевскую зиму 1918-го года. Прелестная мелочь: бетонные тротуарные плиты — привет из Мариинского парка и современности 1970-х.
И снова Андреевский спуск. В Киев входит петлюровское войско — слева узнаем дом художников (там размещались мастерские) под №18.
Тогда, в 1976-м, спуск был очень привлекателен для кинематографистов. Архитектурно почти нетронутый, он вполне адаптировался к новому времени: булгаковский дом, Замок Ричарда Львиное сердце жили обычной жизнью ЖЭКовских домов. Просветов в застройке было больше, этажей меньше. И холмы! Сегодня с Андреевского однозначно исчезают холмы: прохожий их уже не видит. Вместе с реконструкциями «до основания, а затем» отсюда навсегда уходит Киев живой. Остается Киев-декорация, фальшивка, имитация магии и загадочности. Подлинный же Андреевский – с ожерельем сбегающих вниз особнячков-жемчужин, с их теплом и человечностью можно увидеть уже только в кино.
И холмы! Сегодня с Андреевского однозначно исчезают холмы: прохожий их уже не видит
Вот так, например, выглядели двери турбинского дома в его в дотеатральный период. К сожалению, Киев никогда не испытывал трепета перед работой старых краснодеревщиков: таких экземпляров здесь уже не увидишь, в отличие от той же Одессы, где раритетные двери встречаются на каждом шагу.
Большинство квартирных сцен, похоже, снимались тоже именно в этом доме с характерными арочными окнами.
А вот фрагменты, отснятые на веранде, до боли напоминают ту самую «булгаковскую веранду» в настоящем доме писателя по Андреевскому спуску, 13. Случайно ли сходство? А, может, сцены действительно снимались на подлинной террасе Булгакова? Правильный ответ теперь хранит только архивная папка съемочного процесса.
На этих кадрах все пронизано чем-то родным и знакомым с детства: от цвета штукатурки старых особнячков, еще не знавших еврореставраций — до пронзительного романса «Белая акация», звучащего как за кадром, так и в исполнении любимых персонажей. Но все же главным персонажем картины остается булгаковский Город. И именно поэтому пьеса и фильм «Дни Турбиных» стали для нескольких поколений киевлян поистине сокровенными.
Читайте также другие материалы из этого цикла: «Адъютант его превосходительства», «Капитан Крокус» и «За двумя зайцами».
