Мы с ужасом читаем о средневековых пытках, застенках НКВД и гестапо и не задумываемся о том, что в наше время, совсем рядом десятки тысяч людей испытывают не меньшую боль. Хотя становится все больше тех, кого болезнь, своя или близких, заставляет смотреть в лицо адской боли. Самая "болезненная" болезнь - рак, он быстро и неконтролируемо разрастается не только в каждом конкретном организме, но в масштабе человечества в целом.
В Украине количество зарегистрированных раковых больных достигло почти 1 млн. и продолжает расти. В ситуации, когда надежды на излечение нет, но человек еще живет, как правило, в ужасных муках, на первый план выходит паллиативная медицина, она занимается симптоматическим лечением, т. е. в большинстве случаев, обезболиванием. Онкобольные не единственные пациенты паллиативщиков, тяжелые формы ВИЛ/СПИДа, неврологических, сердечно-сосудистых и других заболеваний требуют облегчения болевого синдрома. Вот с этим в Украине большие сложности. 12 мая 2011 года прошла пресс-конференция в рамках круглого стола "Доступ к обезболиванию в Украине", организованная международным фондом "Возрождение" и организацией Human Rights Watch, которая подготовила отчет о состоянии паллиативной медицины в Украине "Неконтролируемая боль".
"Обозреватель" в рамках пресс-тура посетил хоспис для онкобольных при Киевской городской клинической больнице № 2. Здесь находятся неизлечимые больные с диагнозом рак ІІІ-ІV степени, которые, фактически, пришли умирать. Многие из них предпочли бы прожить последние дни дома, в окружении близких, но эта альтернатива ужасна, ведь дома они будут лишены обезболивания. Инъекции морфина разрешено проводить только медицинским работникам, давать больному ампулы, чтобы он мог облегчить боль в домашних условиях категорически запрещено. А ездить на дом несколько раз в день, чтобы сделать укол, никакая медсестра, разумеется, не будет. Варианта два: либо хоспис, либо мучения дома.
Таблетированный морфин разрешено принимать без присутствия медработника, но парадокс заключается в том, что морфина в таблетках нет, вернее, он есть везде, кроме Украины, Азербайджана и Армении, где уже ведутся переговоры о закупке препарата. Зоя Максимова, психолог хосписа, рассказала о том, что даже те больные, которые вполне способны сами передвигаться и вести полноценный образ жизни при условии постоянного обезболивания, привязаны к медицинскому учреждению: несколько раз в день инъекция. Умирающий человек, будучи дееспособным, лишен возможности путешествовать, общаться, отправиться туда, где он, возможно, мечтал побывать всю жизнь. Да что там говорить, даже съездить на выходные домой, чтобы помыться и увидеть родственников умирающий не может, морфин никто ему с собой не даст, а без него боль будет невыносима.
Пациенты на финальной стадии сталкиваются с тем, что колоть просто некуда, на ягодицах не остается живого места. Даже по 4 укола в день (а большинству нужно больше) – это 120 в месяц. Часто больные худеют, мышечная ткань истончается, если инъекция попадет под кожу, то будет плохо усваиваться. Медсестрам приходится изыскивать новые места для уколов (бедра, кисти) на многострадальном теле больных. А таблетированный морфин решил бы эти проблемы. Врачи не могут ответить на вопрос, почему в Украине его до сих пор нет, ведь препарат отнюдь недорог.
Интенсивность и характер боли при раке крайне индивидуальны, как и усвояемость обезболивающего. Но и тут чиновники не оставили права на проявление индивидуальности и причесали всех под одну гребенку. "Я могу дать одну ампулу или две, - говорит старшая медсестра Татьяна Николаевна. – А полторы не могу, ведь мне надо будет отчитаться о второй половине". Иногда и одной ампулы много, а вот используя таблетки можно подобрать точную дозировку.
Во всем мире не существует максимальной дозы морфина. Но мы не такие, как все. В Украине чиновники решили, что 50 мг в сутки должно хватить, а если есть те, кому не хватает, а таких много, то это их проблемы. А что делать, если близкий человек не переставая кричит от боли, а хоть бейся головой о стену (часто именно так и происходит), а врачи ничем помочь не могут под страхом обвинения в торговле наркотиками? Правильно, идти к наркодилеру и за любые деньги на время облегчить участь матери или отца, ребенка, мужа, жены… Результат получается обратный тому, к чему стремились.
Для пациентов хосписа проблема решаема. В любое время суток медсестра может сделать укол, если максимальной дозы не хватает, что-нибудь придумать, дать комбинацию других, более слабых средств, например, трамадола (хотя и он с 2008 года на строгом учете). Но хосписов крайне мало, 360 мест на всю Украину, и умирающие дома обречены на адскую боль, а если еще дом находится в сельской местности, то ситуация тупиковая. Медсестра может придти сделать укол один, максимум два раза в сутки, а по рекомендации ВОЗ морфин желательно принимать каждые 4 часа или по потребности. Одна инъекция в сутки (это если медсестра пришла, обстоятельства не помешали, а некоторые бесплатно вообще ходить отказываются) снимет боль лишь на несколько часов. Все остальное время больной ждет укола так, как ничего не ждал в своей жизни. Жителям отдаленных районов иногда выдают ограниченное количество морфина на руки, в таком случае родственникам приходится каждые 3 дня оставлять больного, работу, тратить деньги на дорогу и ездить в другой город.
Хоспис – "рай" для тех, кому удалось спрятаться от боли в его местами облупившихся стенах. "Обозреватель" побеседовал с Галиной Степановной, она находится в больнице уже месяц, чему очень рада. "Я живу одна, когда я была дома, я, можно сказать, умирала, такие были дикие боли. А когда сюда попала, то такие страшные боли прошли. Спасибо медицинскому учреждению, что они лечат меня. Если не хватает полученной дозы, то я позову сестричку, тогда она делает мне укол, но не такой, что очень-очень сильный, а слабее, она знает, какой мне дать, чтобы продержаться до утра". Хоспис принимает всех, у кого есть соответствующее направление в порядке очереди.
Глядя на веселую и молодую Зою Максимову, психолога хосписа, невольно задумываешься, как же здесь работать. Даже недолгое пребывание среди обреченных оставило тяжелый, не уходящий осадок от запаха смерти. Девушка говорит, что с этими людьми на удивление легко, ведь они многое переосмыслили и ценят жизнь в самых простых проявлениях. Случаев чудесного исцеления Зоя Максимова не видела. "Больные проходят четыре стадии осознания неизбежной смерти. Сначала отрицание того, что с ним вообще могло такое случиться. Вторая стадия – это агрессия, например: "У меня не может быть рака легких, ведь я не курю, он должен быть у тебя, ты же куришь". Третья стадия – торг, это касается 98%, они ходят к бабкам, знахарям, экстрасенсам, начинают верить в Бога. Думают, вот я поставлю свечку и за это каким-то образом выздоровею. Четвертая – это принятие, хотя по настоящему к принятию прийти очень тяжело".
Старшая медсестра Татьяна Николаевна показала помещение с решетками на дверях и окнах, где в сейфе хранятся опиоиды. Все соответствует нормам, только сигнализацию хоспис не может себе позволить: не хватает денег. Для учета ампул существует кипа журналов. Каждая ампула имеет серийный номер и ее "жизненный путь" подробно описывается, использованные ампулы фиксируются и пересчитываются несколькими людьми.
Сами врачи, утомленные донельзя этой бюрократией, считают, что такой контроль – перегиб, ведь за каждую ошибку грозит уголовное дело, а время, потраченное на заполнение множества журналов лучше потратить на пациентов. Есть и другое мнение, что "лучше перебдеть, чем недобдеть". Странно только, что усиленный контроль применяется выборочно и в тех сферах, где использование наркотических препаратов вполне оправдано. Все эти журналы и записи отнюдь не мешают почти свободной продаже наркотиков на любой вкус и кошелек. Ради чего сотни тысяч людей уходят из этого мира в муках, которых не пожелаешь и врагу? Похоже, всего лишь ради того, чтобы не разнообразить и без того многочисленный ассортимент широкодоступных наркотиков. А боль никто не контролирует, в отличие от использованных ампул.
