Я в Киеве
НК: Кого в Киеве больше — жлобов или, скажем так, настоящих европейцев?
Настоящие европейцы обитают в настоящей Европе. Родились, выросли и впитали в себя многовековые европейские ценности, традиции. А Киев – географически и по неким формальным, но малоубедительным признакам (уровень цен на жилье, ассортимент в супермаркетах, качество еды в приличных ресторанах, одежда, архитектура…) – вроде бы и Европа, но весьма сомнительная, бутафорская. Увы, невозможно, даже за 20 лет относительной демократии, вытравить из себя «совковую ментальность», яркие «особенности национального характера»… Недостаточно съездить 10-20 раз в Париж, Лондон, Рим, понюхать, пощупать, вкусить этих самых европейских ценностей, чтобы в один миг превратиться в истинного европейца. А настоящих киевлян – я встречаю в Европе все чаще. И мне они гораздо больше по сердцу, чем, к примеру, «настоящие» москвичи. Милые, скромные, хорошо образованные ребята.
А вот с подсчетом жлобов в киевском тумане – сложнее. Все чаще я их наблюдаю на Печерске, Липках… У нынешнего жлоба появились деньги на покупку престижного жилья в Киеве, на переезд в столицу. Они как-то быстро мимикрируют здесь, перетаскивают свою челядь или заводят новую. Шоб усе было, как у людей. Это такие гламурные куркули. Ну, а гопота по спальным районам – явление бессмертное. Гопота, она и в Париже – гопота. Скажут – жечь машины/бить витрины – будут жечь и бить. Но и в их сердцах иногда тлеет искорка милосердия, хе-хе.
НК: Одни говорят, что Киев красивый. Другие – что безобразный. А по-вашему?
Я бы назвал Киев разнообразным городом: и в красоте, и в уродстве. Ну что ж вы хотите, Киев взял курс (да и выбора другого нет: назвался столицей – полезай в…) на превращение самого себя в мегаполис. Есть два пути в этом превращении: московский и нью-йоркский (парижский, лондонский, римский – нужное подчеркнуть). Лично я – против московского.
НК: Верите ли вы в «ауру города»? Если да, то чувствуете ли вы ее в Киеве и какая она - киевская аура?
Киев для творческого человека - это город комфортно просранных возможностей. Если тебе 18-25 лет и ты чувствуешь, что играешь неплохой рок-н-ролл, пишешь самобытные тексты или картины, совет: чемодан-вокзал-Москва/Париж/Нью-Йорк. Но… Киев с благодарностью воспримет твое возвращение на белом коне успеха, полюбит тебя и обогреет. Думаю, лучше спросить об этом у братьев Кличко, футболиста Шевченко, музыкантов Олега Скрипки и Вячеслава Вакарчука… У всех тех, кого Киев выдавливал из себя с неутомимым упорством. Единственный большой роман, который позволил этот город написать о себе – «Белая гвардия» Булгакова. Хотя, если учесть хаос и неразбериху, происходящие в Киеве в момент написания «Белой гвардии» - думаю, что аура города была в офигевшем состоянии, сам Киев был в шоке, поэтому и позволил Михаилу Афанасьевичу «лишнее». Иногда мне кажется, что Киев – это бывший монах, который принял купечество, но продолжает, по привычке, приходить в Лавру, в Дальние пещеры. С лептопом и телохранителями. Город – антиголливуд.
НК: Что в Киеве вас раздражает больше всего?
Перемены. Без намека на улучшение. Любые перемены. Я бы заморозил этот город в конце 80-х.
НК: Ваше любимое место (места) в Киеве.
Мне больше интересны хорошие люди, чем любимые места. С хорошими людьми даже Борщаговка – Монмартр.
НК: Что бы вы хотели приобрести в Киеве, но не хватит денег и/или возможностей?
Пожалуй, ничего бы не хотел приобрести. Все, что я хотел бы приобрести - «Вареничную» и «Горячее молоко» на Крещатике, незаблеванный Гидропарк, свою юность, полную надежд на лучшее - все давно исчезло или разрушено до основания. Пожалуй, я бы приобрел такой приборчик, способный навсегда отпугивать плохих людей… Быть может, подскажете, в каком интернет-магазине его заказать?
НК: Сколько обычно вы даете нищему?
Всю мелочь, скопившуюся в кармане, не пересчитывая. Но подаю редко. Когда выпью и начинаю наивно верить, что в природе еще обитают не профессиональные нищие.
НК: Где в Киеве вам не комфортно?
Там, где толпа.
НК: Вы хотели бы прожить в Киеве всю жизнь или есть другие планы?
Хотел бы. Но, с одним условием - выезжать как можно чаще: в Париж, Лондон, Рим, Прагу, Дубровник, Санкт-Петербург, Алматы, Тбилиси, на рыбалку в Египет. Что я и делаю, с переменным успехом. Именно частые путешествия освежают мою любовь к Киеву. Я начинаю по нему скучать. И это чувство, увы, не взаимно. Да, надобно было бы в самом начале нашей беседы уточнить, что я – не коренной киевлянин. Я - понаехавший четверть века назад паренек из Херсона. Есть такой чудесный мегаполис в устье Днепра. Про группу «Ундервуд» и актера Сергея Гармаша слышали? Вот, мы из тех самых краев, где наливаются атласным соком непуганые арбузы, где черешня розовата и упруга, как сосок девственницы, где изысканный страус, покинув заповедник Аскания-Нова, заходит в твою юрту без приглашения и приветственно снимает со своей головы – мохнатую кепку-аэродром…
НК: В каком киевском кафе или ресторане вы бываете чаще всего, и почему?
Нет никаких КИЕВСКИХ кафе/ресторанов. Во Львове – львовские есть, а в Киеве существуют приличные чешские, бельгийские, итальянские рестораны. Ну, всякие там колыбы с украинской кухней, рассеянные за городом, вдоль трасс. Киев, увы, лишен, как город, ярко выраженной кулинарной самобытности, традиций пития и закусывания по-киевски. «Киевский торт» и котлеты по-киевски – не спасают, а скорее педалируют дискурс. А с другой стороны, быть может это и правильно, быть эдаким городом, типа «ни рыба/ни мясо», городом пустот, ждущих постоянного наполнения? И в этом - вся интрига Киева, вся его прелесть?
НК: Какие культурные мероприятия любите посещать?
Дело в том, что в Киеве я упорно и кромешно работаю. На культурные мероприятия у меня времени не остается совсем. Т.е., конечно, я, сообразно своей профессии, фиксирую в голове более-менее интересные события, но этот десерт достается авторам журнала «ШО». Но, чаще всего, от непосещения этих культурных мероприятий я выигрываю. Наверное, берегу нервы. Авторы возвращаются в редакцию и на летучке рассказывают такооое…
НК: Украинская литература — это провинция или мировой уровень?
Это провинция мирового уровня. Я люблю украинскую литературу. Жду от нее очень многого, интересного, новаторского.
НК: По какому маршруту по Киеву вы бы повели друга-иностранца?
Посадил бы его на вокзале в ближайший туристический автобус. И так – несколько раз. Мне очень нравится, когда мои друзья-иностранцы, хлебнув официального туризма, а затем, побродив по городу в самостоятельном режиме – водят меня по Киеву. Уже подготовленные. Показывают мне достопримечательности, задирают нос…
НК: В каком районе Киева вы хотели бы жить?
В днепровских плавнях, на островке, огороженном колючей проволокой под током. В таком патио: стены из ракушняка, красная черепица, большая библиотека на втором этаже, камин, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок… Остроухие немецкие овчарки по периметру. Да, про лодочный причал забыл. Обязательно – скоростная и вместительная лодка. Чтобы катать по Днепру - жлобов и настоящих европейцев.
Об авторе
Александр Кабанов, поэт, главред журнала «ШО»
Родился в 1968 в городе Херсоне, после окончания факультета журналистики живет и работает в Киеве. Автор девяти книг стихотворений “Временная прописка" (1989), "Время летающих рыб" (1994), "Ласточка" (2002), "Айловьюга" (2003), "Крысолов" (2005), "Аблака под землей" (2007), "ВЕСЬ"(2008), "Бэтмен Сагайдачный" (2009), "Happy бездна to you" и многочисленных публикаций в газетной и журнальной периодике: "Новый мир", "Знамя", "Октябрь", "Континет", "Арион", "Литературная газета", "Новая газета", "Смена", "Зарубежные записки", "Волга", "День и ночь", "Радуга", "Рубеж", "Дети Ра", "Сетевая поэзия" и др.
Лауреат Международной премии им. Юрия Долгорукого (2005), журнала "Новый мир" (2005), литературной премии "Планета Поэта" им. Л.Н. Вышеславского (2007), Международной Волошинской премии (2009), "Русской премии"(2010), премии "Antologia" (2011) – за высшие достижения в современной русской поэзии.
Главный редактор журнала культурного сопротивления "ШО" и один из фундаторов украинского слэма. Стихи переведены на украинский, грузинский, английский, немецкий и нидерландский языки.
Говорят, что смерть – боится щекотки,
потому и прячет свои костлявые пятки:
то в смешные шлепанцы и колготки,
то в мои ошибки и опечатки.
Нет, не все поэты – пиздострадальцы, -
думал я, забираясь к смерти под одеяльце:
эх, защекочу, пока не сыграет в ящик,
отомщу за всех под луной скорбящих -
у меня ведь такие длииинные пальцы,
охуенно длинные и нежные пальцы!
Но, когда я увидел, что бедра ее – медовы,
грудь - подобна мускатным холмам Кордовы,
отключил мобильник, поспешно задернул шторы,
засадил я смерти - по самые помидоры.
…Где-то на Ukraine, у вишневом садочку -
понесла она от меня сына и дочку,
в колыбельных ведрах, через народы,
через фрукты –овощи, через соки-воды…
Говорят, что осенью - Лета впадает в Припять,
там открыт сельмаг, предлагая поесть и выпить,
и торгуют в нем – не жиды, ни хохлы, не йети,
не кацапы, не зомби, а светловолосые дети:
у девчонки – самые длинные в мире пальцы,
у мальчишки – самые крепкие в мире яйцы,
вместо сдачи, они повторяют одну и ту же фразу:
«Смерти – нет, смерти – нет,
наша мама ушла на базу…»
