70 лет назад, 29 сентября 1941 года, в оккупированном немцами Киеве начались массовые расстрелы людей в Бабьем Яру. И поныне эта трагедия считается самой масштабной в истории человечества, когда всего за два дня было расстреляно почти 34 тысячи человек. Нацисты неделю убивали на пустыре евреев, а позже — цыган, партизан, советских военнопленных, подпольщиков. Всего тут погибло, по разным подсчетам, свыше 100 тысяч человек.
«19 сентября Киев заняли немецкие войска, и в первые же дни начались расстрелы, — рассказывает нам завотделом Музея истории города Киева и автор книги «Бабий Яр: Человек. Власть. История» Татьяна Евстафьева. — 26 сентября у коменданта города состоялось заседание, на котором были разработаны мероприятия по ликвидации еврейского населения в Киеве. 28 сентября немцы напечатали более 2 тысяч объявлений на русском, украинском и немецком языках и развесили их на улицах города. В этом приказе говорилось о том, что всем евреям надо собраться в 8 часов утра на углу улиц Мельникова и Дегтяревской, возле кладбища (тогда в этом месте располагались 3 кладбища: еврейское, братское и православное). Также в документе говорилось, что нужно взять с собой документы, ценные вещи, белье, одежду...».
Когда в городе появились объявления, население решило, что евреев просто собрались переселить. Такой слух распространили в первую очередь нацисты, это было логично, ведь там находилась железнодорожная станция «Лукьяновская-Товарная». «Сейчас у меня часто спрашивают люди: а почему народ пошел тогда в Бабий Яр, а не спрятался. У них просто не было выбора. Мы ведь судим по современной ситуации, но тогда люди находились в оккупированном городе, и если бы они не пошли, то их бы выловили и расстреляли в другом месте», — объясняет Евстафьева.
РАЗДЕВАЛИ И СТРЕЛЯЛИ
29 сентября с самого утра с Подола, Куреневки, из центра города люди потянулись к обозначенному месту. Они поднимались по ул. Артема к кладбищам, а те, кто остался, наблюдали за толпой. В Киеве было много смешанных браков, и русские родственники шли провожать своих родителей, мужей, детей, друзей и знакомых. Чтобы горожане не узнали, что евреи будут расстреляны, немцы выстроили плотный кордон на углу ул. Макаровской и Пугачева — кто проходил туда, возвратиться не мог.
«Пришедших раздевали и вели на расстрел. Свои вещи люди складывали отдельно, а документы и ценности отдельно — их потом везли на ул. Некрасовскую в школу №38 (ныне школа 106), и раздавали местному населению фольксдойче (люди немецкого происхождения, которые жили в Киеве. — Авт.). Правда, все лучшее отвозили в Германию», — говорит Евстафьева.
До обеда город не знал, что делается в Бабьем Яру, а когда начались выстрелы, все поняли. Пытались спастись от казни и те, кто проходили кордон, и некоторым это удавалось... За первый день в Бабьем Яру было расстреляно 22 тысячи человек, остальных же на ночь заперли в гаражах на ул. Дорогожицкой, 4-6. Наутро их группами выводили на казнь. За два дня жертв уже было 33 тысячи 771 человек, но расстрелы продолжались неделю. Потом во все годы оккупации Бабий Яр был местом массовой казни. «За расправой с евреями последовала такая же расправа с цыганами. В городе тогда ходила поговорка: «Немцам — гут, евреям — капут, цыганам тоже, украинцам хуже». Если по переписи населения 1939 года в Киеве было 846 700 человек, из них 25,5% — это евреи. А на 1 апреля 1942 года, когда Киевская городская управа проводила перепись населения, в городе насчитывалось 353 139 человек, из них цыган — 40, а евреев — 20 человек», — говорит Татьяна Евстафьева.
ВЫЖИЛО НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ
Из Бабьего Яра спаслись всего несколько десятков человек. Их истории известны. Дина Проничева, будучи замужем за русским, показывала немцам свой профсоюзный билет с русской фамилией. Немцы ей поверили, но выпускать отказались — могла рассказать о казнях в городе. Женщина переждала ночь в гаражах, а утром вместе со всеми вышла на расстрел. Ей удалось прыгнуть в Яр за секунду до выстрела. Так же спаслась Елена Кныш со своей 3-летней дочерью. Она сумела предугадать момент выстрела, упала, прикрыв собой ребенка. Под утро они выбрались в город, а потом уехали в село, боясь расстрела.
Из протокола допроса в прокуратуре в качестве свидетеля, спасшегося от расстрела в Бабьем Яру Дины Проничевой 9 февраля 1967 г.:
Я лично видела, как немцы отбирали у матерей детей и живыми бросали их в овраг, видела избитых и убитых женщин, стариков, больных. На моих глазах молодые люди становились седыми. Я слышала бесконечные выстрелы, была очевидцем ужаснейшей картины расправы над ни в чем не повинными людьми.
И нас всех повели на расстрел. Я шла в шеренге, последней в группе. Нас подвели к выступу над оврагом и начали расстреливать из автоматов. Впереди стоявшие падали в овраг, а когда автоматная очередь подходила ко мне, я бросилась в овраг. Мне казалось, что я лечу в какую-то вечность. Упала на трупы людей, находившихся в кровавой массе. Раздавались стоны, многие люди шевелились, были ранены. Здесь же ходили немцы и полицейские, которые пристреливали и добивали живых.
Такая участь ожидала и меня. Кто-то из полицейских или немцев ногой перевернул меня вверх лицом, наступил на руку и грудь, после чего они ушли и стреляли где-то рядом. Затем трупы начали засыпать сверху землей, песком. Я задыхалась, сбрасывала одной рукой землю с себя и поползла к склону оврага. На поверхность оврага я выбралась ночью, встретила там мальчика по имени Мотя, лет четырнадцати, который сказал, что он подвергался расстрелу вместе со своим отцом, который, падая в овраг, заслонил его телом, и он благодаря этому остался жив и выбрался из оврага.
Вместе с этим мальчиком мы тихонько доползли на площадку, внизу которой оказалось то место, где нас раздевали перед расстрелом. Затем мы направились в противоположную сторону. На второй день я видела, как немцы догнали убегающую из оврага старую женщину и мальчика 5—6 лет. Старуху они застрелили, а мальчика закололи ножом. Примерно метров десять от этого места семь немцев вели двух молодых девушек, изнасиловали их здесь же и закололи.
Протокол допроса Якова Экеля:
«Отец столкнул меня в один из оврагов, и сам последовал за мной. По оврагу мы выбрались на кладбище, где дождались глубокой ночи и затем ушли в село на родину отца. Там, через несколько дней, отец был задержан гитлеровцами и расстрелян, а я некоторое время скрывался у знакомых...»
Протокол допроса г. Баташевой:
«Прошло много лет, а я не могу без ужаса вспомнить тот кошмар, который проходил на площадке. Это был ад в полном смысле этого слова. В этой суматохе я встретила 14-летнюю девочку с нашего двора Маню Пальти, с которой взялись за руки и стали вместе искать спасение. Мы подошли к одному из палачей и стали объяснять ему, что мы не евреи и в Бабий Яр попали чисто случайно из любопытства».
Свидетель расстрелов в Бабьем яру, А. Евгеньев:
«Мы, незаметно для оцепления, немного прошли назад и приблизились к участку, где велась стрельба. Здесь мы пробыли примерно 30 минут. Было хорошо видно, как людей раздевали, избивали и гнали в овраг. Как только обреченные скрывались в овраге примерно на метр, они уже падали, сраженные пулями».
СЕРГЕЯ ТАУЖНЯНСКОГО ВЫРУЧИЛ КРЕСТ
«Какая-то женщина дала маме небольшой крестик с цепочкой, она повесила мне его на шею. Впереди слышались автоматные очереди, крики людей. Кто не хотел идти к месту казни или в истерике молил о пощаде, того фашисты избивали или травили собаками. Уже уходя в сторону оврага, мать успела крикнуть: «Сережа, беги», а сама в толпе медленно пошла вниз в овраг, в котором немцы расправлялись с ни в чем не повинными советскими гражданами.
Я стал метаться во все стороны, не зная, что делать, но вскоре заметил отдельно стоявшего от оцепления солдата, и стал просить его, объяснять, что я не еврей, а украинец, попал совершенно случайно и в подтверждение показал крестик. После небольшого раздумья немец указал на валявшуюся неподалеку пустую хозяйственную сумку и жестами приказал собирать в нее советские деньги, которые ветром разносило от места, где раздевали обреченных. Насобирав полную сумку, я принес их солдату. Он велел спрятать деньги под кучу одежды, а самому отойти на небольшой бугорок, сесть и никуда не уходить, что я и сделал. Затем солдат велел сесть в машину. На Саксаганского офицер меня отпустил».
РАИСУ МАЙСТРЕНКО СПАСЛА БАБУШКА
Сейчас руководителю детского ансамбля Раисе Майстренко 73 года. А тогда исполнилось три годика. Ее папа Вадим Петрович — украинец, а мама — Циля Мироновна — еврейка. В Бабьем Яру навечно остались мама и вся ее родня — сестры, тети, дяди. А спасла Раису бабушка.
«Бабушка Таня уверила немцев, что я русская. Я в это время висела у нее на шее, — рассказала «Сегодня» Майстренко. — Немец сбил бабушку прикладом на землю, целясь в мою голову. Но она успела подставить плечо и упала. Подошедший немец спросил: «Jude?» (еврейка). Полицай ответил: «Говорит, русская». Немец схватил бабушку за ворот, поднял на ноги и швырнул», — сказала она нам. Обезумев от боли и страха, не переставая креститься и кричать «Я русская!», бабушка побежала в толпу. Люди расступались перед ней, образуя коридор, и, пройдя оцепление, она убежала».
Раиса — единственная в Киеве, кто спасся из Яра и до сих пор жив. В еврейских кругах говорят, что еще трое очевидцев живут сейчас в США и один — в Питере.
