День первый
Пришли к ночи. Первая сцена не внушает доверия, людей не много, они пьяны, похоже на какой-то фестиваль на Трухановом.
Идем дальше, становится лучше.
«Тут все как на Sziget. Только пока все трезвые и никто на земле не валяется. Но это просто потому, что люди еще не научились фестивалить.», - констатирует моя приятельница фотограф. Она ездит на Сигет уже пять лет, точно что-то знает лучше.
Спешим, боимся опоздать на Макаревича. По расписанию, он уже полчаса как поет.
«Там только Катамадзе объявили. Я пошел в бар», - говорит кто-то в толпе.
Кто-то пошел в бар, а мы уже не спешим на Машину времени, прогуливаемся.
«Нам запрещено брать кэш! Мы не можем!», - звучит почти из каждой палатки с едой. В этом году на фестивале специальные браслеты для депозитного расчета. Говорят, очень удобно.
Фудкорт, стоит заметить, у фестиваля очень достойный.
Main Stage фестиваля в самом конце, идти довольно долго. Приходим, Макаревича еще нет. Алексей Горбунов (ведущий вечера) шутит шутки со сцены. Потом ставит кусочек фильма с самим собой.
На сцену выходит Машина Времени. Решаем идти за кулисы. В темноте никто не смотрит на тип аккредитации, вопросов не возникает.
Слушаем Макаревича со сцены.
«Эту же песню Макаревич пел в Киеве в 79-м. Помните?», - обращается к нам Горбунов.
«Я 94-го года рождения.», - думаю про себя, но не озвучиваю, просто киваю.
Машина отыгрывает «на ура». Люди поют «Поворот». Поговаривают, Макаревич даже прослезился.
Джамала сильно опаздывает. Горбунов злится, организаторы обещали все закончить к полуночи. Уже почти час.
Людей все еще очень много. Немного послушав Джамалу из-за сцены, ухожу.
День второй
Приезжаю раньше. Есть надежда, что сегодня все будет хоть немного ближе к заявленному расписанию. Но она быстро рушится.
Прохожу первую сцену, слышу вопрос ведущей к одной из групп: «Когда выйдет ваш дебютный альбом? Расскажите. А… Уже вышел?».
Иду к Main Stage. Сегодня ведущий - Мыкола Вересень.
«Мне говорили тут будет много хипстеров. И я задался вопросом: А хипстер ли я?», - у публики некоторое недоумение. Никогда до конца не понятно, зачем на фестивалях ведущие.
Прогуливаюсь до кемпинга. Хочу пообщаться с людьми в палатках.
«Девушка, прессе сюда нельзя!», - останавливает меня охранник. Вполне здраво, на самом деле.
Возвращаюсь. На главной сцене играют литовцы-электронщики Beissoul & Einius. Начинается дождь. Пытаюсь найти укрытие ближе к фудкорту.
«Я так хочу обдолбаться», - изрекает проходящая мимо, уже изрядно промокшая, девочка. Ее можно понять.
Решаю продвинуться ко входу. В какой-то момент там должен появиться один журналист, чья аккредитация надежно спрятана в моем рюкзаке. Когда - неизвестно, мобильной связи практически нет.
Прохожу мимо Мирослава Кувалдина, который покупает кофе в розовой улитке.
ВДНГ накрывает сильнейший ливень.
«Тут уже распогодилось, Майкл. Говорю тебе, тут уже распогодилось!», - говорит по телефону абсолютно промокшая женщина. По ее лицу и волосам ручейками стекает дождевая вода.
Бармены у первой сцены согласились пустить к себе под зонт. Он протекает, но все же приятнее, чем под открытым небом. Заряжаю у них телефон, сохну.
Пытаюсь вспомнить всех знакомых, которые планировали прийти к вечеру и отправляю им одно сообщение: «Возьми дождевик!».
«Вы там уже мокренькие? Мы тоже!», - звучит со сцены.
Мокрые люди пытаются согреваться алкоголем.
« - Я бы выпил.
- Ха, начинается.
- Так я уже выпил.
- Ха, продолжается.», - посмеиваются подошедшие к бару.
На ВДНГ все плывет. Немного ловит мобильный интернет, получаю наконец ответ: «Дождевик еще нужен?». Давно так не радовалась сообщению.
Дождевик есть, двигаемся вперед. На Main Stage выступает Pianoбой. Дождь немного утих. Шуров болтает с публикой, танцует, кувыркается. Шуров крутой, он как большой энергетический шар. Хочется всех обнимать и улыбаться.
После Шурова - Гребенщиков. Снова начинает заливать. Час назад было мокро по щиколотки, теперь - по колено. Под «вип-зоной» образовался «вип-андеграунд». Это просто ниша между полом конструкции и землей, там есть притащенные кем-то стулья и относительно сухо. Предприимчивые ребята даже приносят туда кальян.
«Все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду», - как никогда кстати доносится со сцены.
Идем назад к рэп-сцене, там Noize MC. Девушки у забора явно решают что-то очень важное: «Мне по*уй какой она придет, хоть мертвой. Главное, чтоб быстрее!».
"Нойз" просит море не выбросить его на берег. Где-то далеко Хлывнюк начинает звать Полину, а мы пытаемся вызвать такси.
Говорят, Дорн был прекрасен.
День третий
Сегодня солнечно. Люди, присутствовавшие вчера, предусмотрительно запаслись дождевиками (хотя они им не пригодятся).
С главной сцены Андрей Шабанов просит «не покупать "грамм" за 400 гривен, потому что так не бывает. А покупать, по-честному, за $200». Не понимаю, о чем он и где взял такие расценки.
«Надо идти на Станцию Мир», - говорят все вокруг.
Знакомлюсь с забавной рыжей девушкой. Она уверенно заявляет: «Если выступаешь на фестивале, то играй бл**ь хиты. Я так считаю».
«Смерть красивая, словно Брижит Бардо,
Меня посадит в карман своего пальто.
Я распадусь на разные вещества.
Меня съедят прекрасные существа.», - доносится с рэп-сцены. Сегодня на ней Jazz Коктебель.
Путаница с расписанием, уже совсем не понять: что, где и когда. Ориентироваться выходит только по звуку.
На East Stage Вагоновожатые. Слепаков просит публику: «Покричите громче, для Пятницы». 5‘nizza выступает на соседней сцене.
После «Хунты» выступает Мария Чайковская. «Пошли отойдем. Не могу ее слушать», - говорит один музыкальный критик.
Потом были Сплин и вздохи, у кого-то сердце остановилось. А еще позже Brutto, которые хотели «чтоб было круто». Почти в полвторого ночи Kwabs. Публика уже не могла ждать и выкрикивала его имя, которое сливалось в эхо и образовывало собой громкое утробное: «Ква-Ква-Ква!».
Какой-то парень крикнул своим приятелям: «Удачи, неудачники!». И уехал на, только-что приехавшем, такси. Мы остались ждать свое.
Все фото взяты в Instagram.
