В милицию я попал несколько недель назад. Краткая предыстория: вечером, в конце августа мы сидели на веранде одного относительно приличного заведения в районе Контрактовой. На спинке стула девушки (назовём её Маша) висела её сумка. Когда пришло время расплачиваться, оказалось, что сумка всё ещё висит, только уже без кошелька. В нём была крупная сумма денег, плюс — уйма кредиток, удостоверений, пропусков и прочих пластиковых прямоугольников, без которых сейчас и шагу ступить нельзя.
Словом, Машу обокрали. Мы вызвали милицию. Началась следственная рутина. Моё общение с правоохранительными органами растянулось на полтора месяца. Точнее, общений было два: одно спустя 15 минут после того, как мы обнаружили пропажу. Второе — через полтора месяца, в одном из отделений. Там я присутствовал в качестве свидетеля кражи.
Машин кошелёк, конечно же, не нашли и едва ли найдут. Наверняка этот случай проходит под тегом «мелкое воровство», а занимаются такими, полагаю, не особенно рьяно. В этом смысле встреча с милицией вышла бесполезной. Полезной же она оказалась с неожиданной стороны: поговорив с милиционером на месте преступления, а затем со следователем в отделении (и заодно изучив его быт) нарисовалась тема с немного неопределённым названием. Например, таким: «10 популярных стереотипов о нашей милиции, которые казались сильно преувеличенными, но на деле вышло так, что эти стереотипы — совсем не стереотипы, а правда».
1. В реальной жизни воруют так же искусно, как в фильмах.
Помните фильм «Угнать за 60 секунд»? Наши воры работают всего в два раза медленнее выдуманных американских персонажей. Кошелёк у моей знакомой «потянули» две девушки. Уложились всего в пару минут. Причём, сюжет нашего кино был куда искусней голливудского. В нём, как минимум, присутствовал налёт мистики. Внешность, черты лица, элементы одежды девушек стёрлись из памяти сразу же после их ухода. Всё, что осталось, — размытая клякса татуировки на плече одной из них (кажется, такой приём активно используют режиссёры кассовых фильмов про вампиров).
2. Милиционеры не только пишут протоколы — они ими разговаривают.
Серьёзно. Лично я сломался на фразе «Показания работников заведения указывают на то обстоятельство, что в момент совершения противозаконных действий объект кражи находился на…». Вообще, разговор с милиционером — отличный способ поднатореть в составлении бюрократических бумажек. В этом деле равных им нет. Например, когда я сказал: «И тогда мы решили вызвать вас», милиционер немедленно меня поправил: «В смысле, решили? Вы хотели сказать — приняли решение?»
3. Следователи работают тщательно. Как оказалось, даже слишком.
На свидетельский допрос нас вызвали через полтора месяца после кражи. От размеренного тона беседы хотелось зевать. Я подумал, что умение вести разговор таким образом могло бы мне пригодиться в школе. Ну, когда не знаешь предмета и отчаянно тянешь время до звонка. Секрет, оказывается, прост: нужно говорить по кругу примерно одно и то же, медленно выдыхая слова. Преподаватели — по большей части, пожилые люди — думаю, ставили бы «тройки» только из-за признательности за час здорового дневного сна.
4. Следователи (работники, которым можно не носить форму), по крайней мере в тёплое время года предпочитают два варианта одежды.
В «предбаннике» отделения мы наткнулись на пару следователей в начищенных до блеска туфлях и брюках с глянцевыми стрелками, с плетёнными кожаными ремнями и в вызывающе аляповатых рубашках с короткими рукавами. Оба были гладко выбриты, аккуратно подстрижены и загорелы. Казалось, подойди ближе — и от них повеет одеколоном и зубной пастой. («Даже в органах не обходится без хлыщей», — помню, заметила Маша). Впрочем, следователь, к которому вызвали нас, был одет более традиционно: джинсы, серо-тёмно синяя рубашка в полоску и жилетка с миллионом карманов (точно так одевались герои сериала «Менты»).
5. Кабинеты следователей нагоняют тоску.
Общая цветовая гамма: приглушённо серо-болотно-пыльный. Стулья скрипят и шатаются. Обои впитались в цемент стен. Пара вскрытых лаком советских столов. Сейф с потрескавшейся краской. Унылый линолеум. Вид из окна на хозяйственные помещения. Дальше продолжать? В таких кабинетах хорошо делать две вещи: выращивать грибы (подходящие климат и освещение) и лечить бессонницу. А может, такой обстановкой злодеям как бы намекают: «Только представь, дружище, что тебя ожидает в камере»? Либо мы попали в кабинет одного из мифических святых следователей, которые не берут взяток, не проворачивают делишек, а в покосившемся шкафу у них, на ночь, висит костюм Супермена.
6. У милиционеров своеобразное чувство юмора.
В том кабинете висел примечательный принт. 10 (или сколько-то там) плюсов службы в органах. Дословно, к сожалению, не помню, но встречались примерно такие пункты: «Только у нас вас ожидает семидневный рабочий режим!» Или: «У нас самые высокие зарплаты, начиная от целых ста долларов!».
7. Милиционеры любят своих в искусстве.
Это, вероятно, самое нелепое клише, но факт остаётся фактом. На крохотной полке в кабинете стояло с десяток книг Александры Марининой.
8. Милиционеры патриотичны.
Правда, своеобразно. На стене кабинета висел покосившийся, помятый флаг Украины. Учитывая общий унылый антураж, он, функционально, скорее, был ближе к тряпке, чем к государственному символу. Впрочем, я решил, что флаг мог сойти и за арт-объект современного искусства: примерно треть флага занимала засохшая, бурая клякса. Висел бы он в арт-центре Пинчука, уверен, сошёл бы за провокационное произведение искусства.
9. По вкусам милиционеров можно судить о том, какие звёзды действительно народные.
Тут всё просто — народных звёзд им спускают указанием, с высоты генеральского роста. В кабинете был календарь. На нём — заслуженная артистка Украины (щира дама в тєлє ), о существовании которой до того, как попасть в милицию, я и не подозревал. Учитывая, что, скорее всего, руководство органов закупило стотысячную партию календарей для всех отделений, звёзды телеканала М1 по сравнению с этой дамой кажутся пустышками. Ну, действительно: потенциально, ту самую артистку знают в стране гораздо больше людей, чем, к примеру, группу Depeche Mode. Это ли не всенародная слава?
10. Человек, попадающий в отделение милиции, автоматически воспринимается как провинившийся.
В какой-то момент нашей беседы со следователем к нему зашёл коллега. Осмотрел нас пристальным профессиональным взглядом, с таким, знаете, прищуром. Затем что-то коротко со следователем обсудил и вышел. Когда мы прощались, следователь дёрнул ручку двери, чтобы нас выпустить. Дверь оказалась заперта. Я вспомнил, что когда его коллега вышел, в замке что-то щёлкнуло. Короче говоря, нас заперли. «Ваш коллега нас принял за бандитов, боялся, что мы сбежим?» — поинтересовался я. «Идите-идите, — улыбнулся следователь. — Как только будет информация по вашему делу, мы с вами свяжемся…»
